Сквер величаво листья осыпал.…
Евтушенко Евгений, 1957
1 / 1
- Сквер величаво листья осыпал.
- Светало. Было холодно и трезво.
- У двери с черной вывескою треста,
- нахохлившись, на стуле сторож спал.
- Шла, распушивши белые усы,
- пузатая машина поливная.
- Я вышел, смутно мир воспринимая,
- и, воротник устало поднимая,
- рукою вспомнил, что забыл часы.
- Я был расслаблен, зол и одинок.
- Пришлось вернуться все-таки. Я помню,
- как женщина в халатике японском
- открыла дверь на первный мой звонок.
- Чуть удивилась, но не растерялась:
- «А, ты вернулся?» В ней во всей была
- насмешливая умная усталость,
- которая не грела и не жгла.
- «Решил остаться? Измененье правил?
- Начало новой светлой полосы?»
- «Я на минуту. Я часы оставил».
- «Ах да, часы, конечно же, часы...»
- На стуле у тахты коробка грима,
- тетрадка с новой ролью, томик Грина,
- румяный целлулоидный голыш.
- «Вот и часы. Дай я сама надену...»
- И голосом, скрывающим надежду,
- а вместе с тем и боль: «Ты позвонишь?»
- ...Я шел устало дремлющей Неглинной.
- Все было сонно: дворников зевки,
- арбузы в деревянной клетке длинной,
- на шкафчиках чистильщиков — замки.
- Все выглядело странно и туманно —
- и сквер с оградой низкою, витой,
- и тряпками обмотанные краны
- тележек с газированной водой.
- Свободные таксисты, зубоскаля,
- кружком стояли. Кто-то, в доску пьян,
- стучался в ресторан «Узбекистан»,
- куда его, конечно, не пускали...
- Бродили кошки чуткие у стен.
- Я шел и шел... Вдруг чей-то резкий окрик:
- «Нет закурить?» — и смутный бледный облик:
- и странный и знакомый вместе с тем.
- Пошли мы рядом. Было по пути.
- Курить — я видел — не умел он вовсе.
- Лет двадцать пять, а может, двадцать восемь,
- но все-таки не больше тридцати.
- И понимал я с грустью нелюдимой,
- которой был я с ним соединен,
- что тоже он идет не от любимой
- и этим тоже мучается он.
- И тех же самых мыслей столкновенья,
- и ту же боль и трепет становленья,
- как в собственном жестоком дневнике,
- я видел в этом странном двойнике.
- И у меня на лбу такие складки,
- жестокие, за все со мной сочлись,
- и у меня в душе в неравной схватке
- немолодость и молодость сошлись.
- Все резче эта схватка проступает.
- За пядью отвоевывая пядь,
- немолодость угрюмо наступает
- и молодость не хочет отступать.