Полянка зимняя бела…
Кедрин Дмитрий, 1943
1 / 14
- Полянка зимняя бела,
- В лесу — бурана вой.
- Ночная вьюга замела
- Окопчик под Москвой.
2 / 14
- На черных сучьях белый снег
- Причудлив и космат.
- Ничком лежат пять человек —
- Советских пять солдат.
3 / 14
- Лежат. Им вьюга дует в лоб,
- Их жжет мороз. И вот —
- На их заснеженный окоп
- Фашистский танк ползет.
4 / 14
- Ползет — и что-то жабье в нем.
- Он сквозь завал пролез
- И прет, губительным огнем
- Прочесывая лес.
5 / 14
- «Даешь!» — сказал сержант. «Даешь!»—
- Ответила братва.
- За ними, как железный еж,
- Щетинилась Москва.
6 / 14
- А черный танк все лез и лез,
- Утаптывая снег.
- Тогда ему наперерез
- Поднялся человек.
7 / 14
- Он был приземист, белокур,
- Курнос и синеок.
- Холодный глаз его прищур
- Был зорок и жесток.
8 / 14
- Он шел к машине головной
- И помнил, что лежат
- В котомке за его спиной
- Пять разрывных гранат.
9 / 14
- Он массой тела своего
- Ей путь загородил.
- Так на медведя дед его
- С рогатиной ходил.
10 / 14
- И танк, паля из всех стволов,
- Попятился, как зверь.
- Боец к нему, как зверолов,
- По насту полз теперь.
11 / 14
- Он прятался от пуль за жердь,
- За кочку, за хвою,
- Но отступающую смерть
- Преследовал свою!
12 / 14
- И черный танк, взрывая снег,
- Пустился наутек,
- А коренастый человек
- Под гусеницу лег.
13 / 14
- И, все собою заслоня,
- Величиной в сосну,
- Не человек, а столб огня
- Поднялся в вышину!
14 / 14
- Сверкнул — и через миг померк
- Тот огненный кинжал...
- Как злая жаба, брюхом вверх,
- Разбитый танк лежал.