Памяти друзей
Жигулин Анатолий, 1987
2 / 8
- Я полностью реабилитирован.
- Имею раны и справки.
- Две пули в меня попали
- На дальней глухой Колыме.
- Одна размозжила локоть,
- Другая попала в голову
- И прочертила по черепу
- Огненную черту.
3 / 8
- Та пуля была спасительной -
- Я потерял сознание.
- Солдаты решили: мертвый -
- И за ноги поволокли.
- Три друга мои погибли.
- Их положили у вахты,
- Чтоб зеки шли и смотрели -
- Нельзя бежать с Колымы.
4 / 8
- А я, я очнулся в зоне.
- А в зоне добить невозможно.
- Меня всего лишь избили
- Носками кирзовых сапог.
- Сломали ребра и зубы.
- Били и в пах, и в печень.
- Но я все равно был счастлив -
- Я остался живым.
5 / 8
- Три друга мои погибли.
- Больной, исхудалый священник,
- Хоть гнали его от вахты,
- Читал над ними Псалтирь.
- Он говорил: "Их души
- Скоро предстанут пред Богом.
- И будут они на небе,
- Как мученики - в раю".
6 / 8
- А я находился в БУРе.
- Рука моя нарывала,
- И голову мне покрыла
- Засохшая коркой кровь.
- Московский врач-"отравитель"
- Моисей Борисович Гольдберг
- Спас меня от гангрены,
- Когда шансы равнялись нулю.
7 / 8
- Он вынул из локтя пулю -
- Большую, утяжеленную,
- Длинную - пулеметную -
- Четырнадцать грамм свинца.
- Инструментом ему служили
- Обычные пассатижи,
- Чья-то острая финка,
- Наркозом - обычный спирт.
8 / 8
- Я часто друзей вспоминаю:
- Ивана, Игоря, Федю.
- В глухой подмосковной церкви
- Я ставлю за них свечу.
- Но говорить об этом
- Невыносимо больно.
- В ответ на распросы близких
- Я долгие годы молчу.