На Кавказе
Есенин Сергей, Сентябрь 1924, Тифлис
1 / 15
- Издревле русский наш Парнас
- Тянуло к незнакомым странам,
- И больше всех лишь ты, Кавказ,
- Звенел загадочным туманом.
2 / 15
- Здесь Пушкин в чувственном огне
- Слагал душой своей опальной:
- «Не пой, красавица, при мне
- Ты песен Грузии печальной».
3 / 15
- И Лермонтов, тоску леча,
- Нам рассказал про Азамата,
- Как он за лошадь Казбича
- Давал сестру заместо злата.
4 / 15
- За грусть и жёлчь в своем лице
- Кипенья желтых рек достоин,
- Он, как поэт и офицер,
- Был пулей друга успокоен.
5 / 15
- И Грибоедов здесь зарыт,
- Как наша дань персидской хмари,
- В подножии большой горы
- Он спит под плач зурны и тари.
6 / 15
- А ныне я в твою безглядь
- Пришел, не ведая причины:
- Родной ли прах здесь обрыдать
- Иль подсмотреть свой час кончины!
7 / 15
- Мне все равно! Я полон дум
- О них, ушедших и великих.
- Их исцелял гортанный шум
- Твоих долин и речек диких.
8 / 15
- Они бежали от врагов
- И от друзей сюда бежали,
- Чтоб только слышать звон шагов
- Да видеть с гор глухие дали.
9 / 15
- И я от тех же зол и бед
- Бежал, навек простясь с богемой,
- Зане созрел во мне поэт
- С большой эпическою темой.
10 / 15
- Мне мил стихов российский жар.
- Есть Маяковский, есть и кроме,
- Но он, их главный штабс-маляр,
- Поет о пробках в Моссельпроме.
11 / 15
- И Клюев, ладожский дьячок,
- Его стихи как телогрейка,
- Но я их вслух вчера прочел —
- И в клетке сдохла канарейка.
12 / 15
- Других уж нечего считать,
- Они под хладным солнцем зреют.
- Бумаги даже замарать
- И то, как надо, не умеют.
13 / 15
- Прости, Кавказ, что я о них
- Тебе промолвил ненароком,
- Ты научи мой русских стих
- Кизиловым струиться соком.
14 / 15
- Чтоб, воротясь опять в Москву,
- Я мог прекраснейшей поэмой
- Забыть ненужную тоску
- И не дружить вовек с богемой.
15 / 15
- И чтоб одно в моей стране
- Я мог твердить в свой час прощальный:
- «Не пой, красавица, при мне
- Ты песен Грузии печальной».