Фронтовик
Евтушенко Евгений, 1955
1 / 1
- Глядел я с верным другом Васькой,
- укутан в теплый тетин шарф,
- и на фокстроты, и на вальсы,
- глазок в окошке продышав.
- Глядел я жадно из метели,
- из молодого января,
- как девки жаркие летели,
- цветастым полымем горя.
- Открылась дверь с игривой шуткой,
- и в серебрящейся пыльце -
- счастливый смех, и шепот шумный,
- и поцелуи на крыльце.
- Взглянул -
- и вдруг застыло сердце.
- Я разглядел сквозь снежный вихрь:
- стоял кумир мальчишек сельских -
- хрустящий,
- бравый фронтовик.
- Он говорил Седых Дуняше:
- "А ночь-то, Дунечка,-
- краса!"
- И тихо ей:
- "Какие ваши
- совсем особые глаза..."
- Увидев нас,
- в ладоши хлопнул
- и нашу с Ваською судьбу
- решил:
- "Чего стоите, хлопцы?!
- А ну, давайте к нам в избу!"
- Мы долго с валенок огромных,
- сопя, состукивали снег
- и вот вошли бочком,
- негромко
- в махорку, музыку и свет.
- Ах, брови -
- черные чащобы!..
- В одно сливались гул и чад,
- и голос:
- "Водочки еще бы!.."-
- и туфли-лодочки девчат.
- Аккордеон вовсю работал,
- все поддавал он ветерка,
- а мы смотрели,
- как на бога,
- на нашего фронтовика.
- Мы любовались,- я не скрою,-
- как он в стаканы водку лил,
- как перевязанной рукою
- красиво он не шевелил.
- Но он историями сыпал
- и был уж слишком пьян и лих,
- и слишком звучно,
- слишком сыто
- вещал о подвигах своих.
- И вдруг
- уже к Петровой Глаше
- подсел в углу под образа,
- и ей опять:
- "Какие ваши
- совсем особые глаза..."
- Острил он приторно и вязко.
- Не слушал больше никого.
- Сидели молча я и Васька.
- Нам было стыдно за него.
- Наш взгляд,
- обиженный, колючий,
- его упрямо не забыл,
- что должен быть он лучше,
- лучше
- за то,
- что он на фронте был.
- Смеясь,
- шли девки с посиделок
- и говорили про свое,
- а на веревках поседелых
- скрипело мерзлое белье.