У римской забытой дороги
Евтушенко Евгений, 1967, Дамаск
1 / 14
- У римской забытой дороги
- недалеко от Дамаска
- мертвенны гор отроги,
- как императоров маски.
2 / 14
- Кольца на солнце грея,
- сдержанно скрытноваты,
- нежатся жирные змеи —
- только что с Клеопатры.
3 / 14
- Везли по дороге рубины,
- мечи из дамасской стали,
- и волосами рабыни,
- корчась, ее подметали.
4 / 14
- Старый палач и насильник,
- мазью натершись этрусской,
- покачиваясь в носилках,
- думал наместник обрюзглый:
5 / 14
- «Пусть от рабочей черни
- лишь черепа да ребра:
- все мы умрем, как черви,
- но не умрет дорога...»
6 / 14
- И думал нубиец-строитель,
- о камни бивший кувалдой,
- но все-таки раб строптивый,
- но все-таки раб коварный:
7 / 14
- «Помня только о плоти,
- вы позабыли бога,
- значит, и вы умрете,
- значит, умрет и дорога...»
8 / 14
- Сгнивали империи корни.
- Она, расползаясь, зияла,
- как сшитое нитками крови
- лоскутное одеяло.
9 / 14
- Опять применяли опыт
- улещиванья и пыток.
- Кровью пытались штопать,
- но нет ненадежней ниток.
10 / 14
- С римского лицемерия
- спала надменная тога,
- и умерла империя,
- и умирала дорога.
11 / 14
- Пытались прибегнуть к подлогу.
- Твердили, что в крови, когда-то
- пролитой на дорогу,
- дорога не виновата.
12 / 14
- Но дикой травы поколенья
- сводили с ней счеты крупно:
- родившая преступленья,
- дорога сама преступна.
13 / 14
- И всем палачам-дорогам,
- и всем дорогам-тиранам
- да будет высоким итогом
- высокая плата бурьяном!
14 / 14
- Так думал я на дороге,
- теперь для проезда закрытой,
- дороге, забывшей о боге,
- и богом за это забытой.