Монолог бывшего попа, ставшего боцманом на Лене
Евтушенко Евгений, 1967
1 / 14
- Я был наивный инок. Целью
- мнил одноверность на Руси
- и обличал пороки церкви,
- но церковь — боже упаси!
2 / 14
- От всех попов, что так убого
- людей морочили простых,
- старался выручить я бога,
- но — богохульником прослыл.
3 / 14
- «Не так ты веришь!»— загалдели,
- мне отлучением грозя,
- как будто тайною владели —
- как можно верить, как нельзя.
4 / 14
- Но я сквозь внешнюю железность
- у них внутри узрел червей.
- Всегда в чужую душу лезут
- за неимением своей.
5 / 14
- О, лишь от страха монолитны
- они, прогнившие давно.
- Меняются митрополиты,
- но вечно среднее звено.
6 / 14
- И выбивали изощренно
- попы, попята день за днем
- наивность веры, как из чрева
- ребенка, грязным сапогом.
7 / 14
- И я учуял запах скверны,
- проникший в самый идеал.
- Всегда в предписанности веры
- безверье тех, кто предписал.
8 / 14
- И понял я: ложь исходила
- не от ошибок испокон,
- а от хоругвей, из кадила,
- из глубины самих икон.
9 / 14
- Служите службою исправной,
- а я не с вамп — я убег.
- Был раньше бог моею правдой,
- но только правда — это бог!
10 / 14
- Я ухожу в тебя, Россия,
- жизнь за судьбу благодаря,
- счастливый, вольный поп-расстрига
- из лживого монастыря.
11 / 14
- И я теперь на Лене боцман,
- и хорошо мне здесь до слез,
- и в отношенья мои с богом
- здесь никакой не лезет пес.
12 / 14
- Я верю в звезды, женщин, травы,
- в штурвал и кореша плечо.
- Я верю в Родину и правду...
- На кой — во что-нибудь еще?!
13 / 14
- Живые люди — мне иконы.
- Я с работягами в ладу,
- но я коленопреклоненно
- им не молюсь. Я их люблю.
14 / 14
- И с верой истинной, без выгод,
- что есть, была и будет Русь,
- когда никто меня не видит,
- я потихонечку крещусь.