Зашумит ли клеверное поле…
Евтушенко Евгений, 1977
1 / 11
- Зашумит ли клеверное поле,
- заскрипят ли сосны на ветру,
- я замру, прислушаюсь и вспомню,
- что и я когда-нибудь умру.
2 / 11
- Но на крыше возле водостока
- встанет мальчик с голубем тугим,
- и пойму, что умереть — жестоко
- и к себе, и, главное, к другим.
3 / 11
- Чувства жизни нет без чувства смерти.
- Мы уйдем не как в песок вода,
- но живые, те, что мертвых сменят,
- не заменят мертвых никогда.
4 / 11
- Кое-что я в жизни этой понял,—
- значит, я недаром битым был.
- Я забыл, казалось, все, что помнил,
- но запомнил все, что я забыл.
5 / 11
- Понял я, что в детстве снег пушистей,
- зеленее в юности холмы,
- понял я, что в жизни столько жизней,
- сколько раз любили в жизни мы.
6 / 11
- Понял я, что тайно был причастен
- к стольким людям сразу всех времен.
- Понял я, что человек несчастен,
- потому что счастья ищет он.
7 / 11
- В счастье есть порой такая тупость.
- Счастье смотрит пусто и легко.
- Горе смотрит, горестно потупясь,
- потому и видит глубоко.
8 / 11
- Счастье — словно взгляд из самолета.
- Горе видит землю без прикрас.
- В счастье есть предательское что-то —
- горе человека не предаст.
9 / 11
- Счастлив был и я неосторожно,
- слава богу — счастье не сбылось.
- Я хотел того, что невозможно.
- Хорошо, что мне не удалось.
10 / 11
- Я люблю вас, люди-человеки,
- и стремленье к счастью вам прощу.
- Я теперь счастливым стал навеки,
- потому что счастья не ищу.
11 / 11
- Мне бы — только клевера сладинку
- на губах застывших уберечь.
- Мне бы — только малую слабинку —
- все-таки совсем не умереть.