Неоконченный отрывок (Отнюдь не вдохновение...)
Бродский Иосиф, 1966
1 / 4
- Отнюдь не вдохновение, а грусть
- меня склоняет к описанью вазы.
- В окне шумят раскидистые вязы.
- Но можно только увеличить груз
- уже вполне достаточный, скребя
- пером перед цветущею колодой.
- Петь нечто, сотворенное природой,
- в конце концов, описывать себя.
- Но гордый мир одушевленных тел
- скорей в себе, чем где-то за горами,
- имеет свой естественный предел,
- который не расширишь зеркалами.
2 / 4
- Другое дело - глиняный горшок.
- Пусть то, что он - недвижимость, неточно.
- Но движимость тут выражена в том, что
- он из природы делает прыжок
- в бездушие. Он радует наш глаз
- бездушием, которое при этом
- и позволяет быть ему предметом,
- я думаю, в отличие от нас.
- И все эти повозки с лошадьми,
- тем паче - нарисованные лица
- дают, как всё, что создано людьми,
- им от себя возможность отделиться.
3 / 4
- Античный зал разжевывает тьму.
- В окне торчит мускулатура Штробля.
- И своды, как огромная оглобля,
- елозят по затылку моему.
- Все эти яйцевидные шары,
- мне чуждые, как Сириус, Канопус,
- в конце концов напоминают глобус
- иль более далекие миры.
- И я верчусь, как муха у виска,
- над этими пустыми кратерами,
- отталкивая русскими баграми
- метафору, которая близка.
4 / 4
- Но что ж я, впрочем? Эта параллель
- с лишенным возвращенья астронавтом
- дороже всех. Не склонный к полуправдам,
- могу сказать: за тридевять земель
- от жизни захороненный во мгле,
- предмет уже я неодушевленный.
- Нет скорби о потерянной земле,
- нет страха перед смертью во Вселенной...