Бабочка
Бродский Иосиф, 1972
2 / 28
- Сказать, что ты мертва?
- Но ты жила лишь сутки.
- Как много грусти в шутке
- Творца! едва
- могу произнести
- "жила" — единство даты
- рожденья и когда ты
- в моей горсти
- рассыпалась, меня
- смущает вычесть
- одно из двух количеств
- в пределах дня.
4 / 28
- Затем, что дни для нас —
- ничто. Всего лишь
- ничто. Их не приколешь,
- и пищей глаз
- не сделаешь: они
- на фоне белом,
- не обладая телом,
- незримы. Дни,
- они как ты; верней,
- что может весить
- уменьшенный раз в десять
- один из дней?
6 / 28
- Сказать, что вовсе нет
- тебя? Но что же
- в руке моей так схоже
- с тобой? и цвет —
- не плод небытия.
- По чьей подсказке
- и так кладутся краски?
- Навряд ли я,
- бормочущий комок
- слов, чуждых цвету,
- вообразить бы эту
- палитру смог.
8 / 28
- На крылышках твоих
- зрачки, ресницы —
- красавицы ли, птицы —
- обрывки чьих,
- скажи мне, это лиц
- портрет летучий?
- Каких, скажи, твой случай
- частиц, крупиц
- являет натюрморт:
- вещей, плодов ли?
- и даже рыбной ловли
- трофей простерт.
10 / 28
- Возможно, ты — пейзаж,
- и, взявши лупу,
- я обнаружу группу
- нимф, пляску, пляж.
- Светло ли там, как днем?
- иль там уныло,
- как ночью? и светило
- какое в нем
- взошло на небосклон?
- чьи в нем фигуры?
- Скажи, с какой натуры
- был сделан он?
12 / 28
- Я думаю, что ты —
- и то и это:
- звезды, лица, предмета
- в тебе черты.
- Кто был тот ювелир,
- что, бровь не хмуря,
- нанес в миниатюре
- на них тот мир,
- что сводит нас с ума,
- берет нас в клещи,
- где ты, как мысль о вещи,
- мы — вещь сама?
14 / 28
- Скажи, зачем узор
- такой был даден
- тебе всего лишь на день
- в краю озер,
- чья амальгама впрок
- хранит пространство?
- А ты — лишает шанса
- столь краткий срок
- попасть в сачок,
- затрепетать в ладони,
- в момент погони
- пленить зрачок.
16 / 28
- Ты не ответишь мне
- не по причине
- застенчивости и не
- со зла, и не
- затем, что ты мертва.
- Жива, мертва ли —
- но каждой Божьей твари
- как знак родства
- дарован голос для
- общенья, пенья:
- продления мгновенья,
- минуты, дня.
18 / 28
- А ты — ты лишена
- сего залога.
- Но, рассуждая строго,
- так лучше: на
- кой ляд быть у небес
- в долгу, в реестре.
- Не сокрушайся ж, если
- твой век, твой вес
- достойны немоты:
- звук — тоже бремя.
- Бесплотнее, чем время,
- беззвучней ты.
20 / 28
- Не ощущая, не
- дожив до страха,
- ты вьешься легче праха
- над клумбой, вне
- похожих на тюрьму
- с ее удушьем
- минувшего с грядущим,
- и потому,
- когда летишь на луг
- желая корму,
- приобретает форму
- сам воздух вдруг.
22 / 28
- Так делает перо,
- скользя по глади
- расчерченной тетради,
- не зная про
- судьбу своей строки,
- где мудрость, ересь
- смешались, но доверясь
- толчкам руки,
- в чьих пальцах бьется речь
- вполне немая,
- не пыль с цветка снимая,
- но тяжесть с плеч.
24 / 28
- Такая красота
- и срок столь краткий,
- соединясь, догадкой
- кривят уста:
- не высказать ясней,
- что в самом деле
- мир создан был без цели,
- а если с ней,
- то цель — не мы.
- Друг-энтомолог,
- для света нет иголок
- и нет для тьмы.
26 / 28
- Сказать тебе "Прощай"
- как форме суток?
- Есть люди, чей рассудок
- стрижет лишай
- забвенья; но взгляни:
- тому виною
- лишь то, что за спиною
- у них не дни
- с постелью на двоих,
- не сны дремучи,
- не прошлое — но тучи
- сестер твоих!
28 / 28
- Ты лучше, чем Ничто.
- Верней: ты ближе
- и зримее. Внутри же
- на все на сто
- ты родственна ему.
- В твоем полете
- оно достигло плоти;
- и потому
- ты в сутолке дневной
- достойна взгляда
- как легкая преграда
- меж ним и мной.