Осень сорок первого
Берггольц Ольга, Сентябрь 1941
1 / 9
- Я говорю, держа на сердце руку,
- так на присяге, может быть, стоят.
- Я говорю с тобой перед разлукой,
- страна моя, прекрасная моя.
2 / 9
- Прозрачное, правдивейшее слово
- ложится на безмолвные листы.
- Как в юности, молюсь тебе сурово
- и знаю: свет и радость - это ты.
3 / 9
- Я до сих пор была твоим сознаньем.
- Я от тебя не скрыла ничего.
- Я разделила все твои страданья,
- как раньше разделяла торжество.
4 / 9
- ...Но ничего уже не страшно боле,
- сквозь бред и смерть
- сияет предо мной
- твое ржаное дремлющее поле,
- ущербной озаренное луной.
5 / 9
- Еще я лес твой вижу
- и на камне,
- над безымянной речкою лесной,
- заботливыми свернутый руками
- немудрый черпачок берестяной.
6 / 9
- Как знак добра и мирного общенья,
- лежит черпак на камне у реки,
- а вечер тих, не слышно струй теченье,
- и на траве мерцают светляки...
7 / 9
- О, чтó мой страх,
- чтó смерти неизбежность,
- испепеляющий душевный зной
- перед тобой - незыблемой, безбрежной,
- перед твоей вечерней тишиной?
8 / 9
- Умру,- а ты останешься как раньше,
- и не изменятся твои черты.
- Над каждою твоею черной раной
- лазоревые вырастут цветы.
9 / 9
- И к дому ковыляющий калека
- над безымянной речкою лесной
- опять сплетет черпак берестяной
- с любовной думою о человеке...