Баллада о ненависти и любви
Асадов Эдуард
2 / 60
- Метель ревет, как седой исполин,
- Вторые сутки не утихая,
- Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
- И нет ей, проклятой, конца и края!
3 / 60
- Пляшет огромным белым костром,
- Глушит моторы и гасит фары.
- В замяти снежной аэродром,
- Служебные здания и ангары.
4 / 60
- В прокуренной комнате тусклый свет,
- Вторые сутки не спит радист.
- Он ловит, он слушает треск и свист,
- Все ждут напряженно: жив или нет?
5 / 60
- Радист кивает: - Пока еще да,
- Но боль ему не дает распрямиться.
- А он еще шутит: "Мол, вот беда
- Левая плоскость моя никуда!
- Скорее всего перелом ключицы..."
6 / 60
- Где-то буран, ни огня, ни звезды
- Над местом аварии самолета.
- Лишь снег заметает обломков следы
- Да замерзающего пилота.
7 / 60
- Ищут тракторы день и ночь,
- Да только впустую. До слез обидно.
- Разве найти тут, разве помочь -
- Руки в полуметре от фар не видно?
8 / 60
- А он понимает, а он и не ждет,
- Лежа в ложбинке, что станет гробом.
- Трактор если даже придет,
- То все равно в двух шагах пройдет
- И не заметит его под сугробом.
9 / 60
- Сейчас любая зазря операция.
- И все-таки жизнь покуда слышна.
- Слышна ведь его портативная рация
- Чудом каким-то, но спасена.
10 / 60
- Встать бы, но боль обжигает бок,
- Теплой крови полон сапог,
- Она, остывая, смерзается в лед,
- Снег набивается в нос и рот.
11 / 60
- Что перебито? Понять нельзя.
- Но только не двинуться, не шагнуть!
- Вот и окончен, видать, твой путь!
- А где-то сынишка, жена, друзья...
12 / 60
- Где-то комната, свет, тепло...
- Не надо об этом! В глазах темнеет...
- Снегом, наверно, на метр замело.
- Тело сонливо деревенеет...
13 / 60
- А в шлемофоне звучат слова:
- - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
- Тупо кружится голова...
- - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..
14 / 60
- Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
- В каких ведь бывал переделках грозных.
- - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
- А про себя добавляет: "Боюсь,
- Что будет все, кажется, слишком поздно..."
15 / 60
- Совсем чугунная голова.
- Кончаются в рации батареи.
- Их хватит еще на час или два.
- Как бревна руки... спина немеет...
16 / 60
- - Алло!- это, кажется, генерал.-
- Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
- Странно: слова звенят, как кристалл,
- Бьются, стучат, как в броню металл,
- А в мозг остывший почти не влетают...
17 / 60
- Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
- Как мало, наверное, необходимо:
- Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
- Где доброе слово да чай на столе,
- Спирта глоток да затяжка дыма...
18 / 60
- Опять в шлемофоне шуршит тишина.
- Потом сквозь метельное завыванье:
- - Алло! Здесь в рубке твоя жена!
- Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!
19 / 60
- С минуту гуденье тугой волны,
- Какие-то шорохи, трески, писки,
- И вдруг далекий голос жены,
- До боли знакомый, до жути близкий!
20 / 60
- - Не знаю, что делать и что сказать.
- Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
- Что, если даже совсем замерзаешь,
- Надо выдержать, устоять!
21 / 60
- Хорошая, светлая, дорогая!
- Ну как объяснить ей в конце концов,
- Что он не нарочно же здесь погибает,
- Что боль даже слабо вздохнуть мешает
- И правде надо смотреть в лицо.
22 / 60
- - Послушай! Синоптики дали ответ:
- Буран окончится через сутки.
- Продержишься? Да?
- - К сожалению, нет...
- - Как нет? Да ты не в своем рассудке!
23 / 60
- Увы, все глуше звучат слова.
- Развязка, вот она - как ни тяжко.
- Живет еще только одна голова,
- А тело - остывшая деревяшка.
24 / 60
- А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
- Держись! Часов через пять рассвет.
- Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
- Ну есть ли хоть шанс?
- - К сожалению, нет...
25 / 60
- Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
- Как трудно последний привет послать!
- И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
- Голос резкий, нельзя узнать.
- Странно. Что это может значить?
26 / 60
- - Поверь, мне горько тебе говорить.
- Еще вчера я б от страха скрыла.
- Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
- То лучше, чтоб после себя не корить,
- Сказать тебе коротко все, что было.
27 / 60
- Знай же, что я дрянная жена
- И стою любого худого слова.
- Я вот уже год тебе не верна
- И вот уже год, как люблю другого!
28 / 60
- О, как я страдала, встречая пламя
- Твоих горячих восточных глаз. -
- Он молча слушал ее рассказ,
- Слушал, может, последний раз,
- Сухую былинку зажав зубами.
29 / 60
- - Вот так целый год я лгала, скрывала,
- Но это от страха, а не со зла.
- - Скажи мне имя!..-
- Она помолчала,
- Потом, как ударив, имя сказала,
- Лучшего друга его назвала!
30 / 60
- Затем добавила торопливо:
- - Мы улетаем на днях на юг.
- Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
- Быть может, все это не так красиво,
- Но он не совсем уж бесчестный друг.
31 / 60
- Он просто не смел бы, не мог, как и я,
- Выдержать, встретясь с твоими глазами.
- За сына не бойся. Он едет с нами.
- Теперь все заново: жизнь и семья.
32 / 60
- Прости. Не ко времени эти слова.
- Но больше не будет иного времени. -
- Он слушает молча. Горит голова...
- И словно бы молот стучит по темени...
33 / 60
- - Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
- Судьба перепутала все пути.
- Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
- За подлость и радость мою прости!
34 / 60
- Полгода прошло или полчаса?
- Наверно, кончились батареи.
- Все дальше, все тише шумы... голоса...
- Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!
35 / 60
- Оно грохочет и бьет в виски!
- Оно полыхает огнем и ядом.
- Оно разрывается на куски!
- Что больше в нем: ярости или тоски?
- Взвешивать поздно, да и не надо!
36 / 60
- Обида волной заливает кровь.
- Перед глазами сплошной туман.
- Где дружба на свете и где любовь?
- Их нету! И ветер как эхо вновь:
- Их нету! Все подлость и все обман!
37 / 60
- Ему в снегу суждено подыхать,
- Как псу, коченея под стоны вьюги,
- Чтоб два предателя там, на юге,
- Со смехом бутылку открыв на досуге,
- Могли поминки по нем справлять?!
38 / 60
- Они совсем затиранят мальца
- И будут усердствовать до конца,
- Чтоб вбить ему в голову имя другого
- И вырвать из памяти имя отца!
39 / 60
- И все-таки светлая вера дана
- Душонке трехлетнего пацана.
- Сын слушает гул самолетов и ждет.
- А он замерзает, а он не придет!
40 / 60
- Сердце грохочет, стучит в виски,
- Взведенное, словно курок нагана.
- От нежности, ярости и тоски
- Оно разрывается на куски.
- А все-таки рано сдаваться, рано!
41 / 60
- Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
- Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
- Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
- Так пусть же! Считайте, что чудо есть!
42 / 60
- Надо любою ценой подняться
- И всем существом, устремясь вперед,
- Грудью от мерзлой земли оторваться,
- Как самолет, что не хочет сдаваться,
- А сбитый, снова идет на взлет!
43 / 60
- Боль подступает такая, что кажется,
- Замертво рухнешь назад, ничком!
- И все-таки он, хрипя, поднимается.
- Чудо, как видите, совершается!
- Впрочем, о чуде потом, потом...
44 / 60
- Швыряет буран ледяную соль,
- Но тело горит, будто жарким летом,
- Сердце колотится в горле где-то,
- Багровая ярость да черная боль!
45 / 60
- Вдали сквозь дикую карусель
- Глаза мальчишки, что верно ждут,
- Они большие, во всю метель,
- Они, как компас, его ведут!
46 / 60
- - Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
- Он жив. Он двигается, ползет!
- Встает, качается на ходу,
- Падает снова и вновь встает...
48 / 60
- К полудню буран захирел и сдал.
- Упал и рассыпался вдруг на части.
- Упал, будто срезанный наповал,
- Выпустив солнце из белой пасти.
49 / 60
- Он сдал, в предчувствии скорой весны,
- Оставив после ночной операции
- На чахлых кустах клочки седины,
- Как белые флаги капитуляции.
50 / 60
- Идет на бреющем вертолет,
- Ломая безмолвие тишины.
- Шестой разворот, седьмой разворот,
- Он ищет... ищет... и вот, и вот -
- Темная точка средь белизны!
51 / 60
- Скорее! От рева земля тряслась.
- Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
- Точка качнулась, приподнялась
- И рухнула снова в глубокий снег...
52 / 60
- Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
- Ровно и плавно гудят машины.
- И первой без лесенки прямо в сугроб
- Метнулась женщина из кабины!
53 / 60
- Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
- Я знала... Все будет так, не иначе!..-
- И, шею бережно обхватив,
- Что-то шептала, смеясь и плача.
54 / 60
- Дрожа, целовала, как в полусне,
- Замерзшие руки, лицо и губы.
- А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- - Не смей... ты сама же сказала мне..
55 / 60
- - Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
- Какой же меркой меня ты мерил?
- Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
- Какое счастье, что ты поверил!
56 / 60
- Я знала, я знала характер твой!
- Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
- И нужен был шанс, последний, любой!
- А ненависть может гореть порой
- Даже сильней любви!
57 / 60
- И вот, говорю, а сама трясусь,
- Играю какого-то подлеца.
- И все боюсь, что сейчас сорвусь,
- Что-нибудь выкрикну, разревусь,
- Не выдержав до конца!
58 / 60
- Прости же за горечь, любимый мой!
- Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
- Да я, как дура, пойду за тобой,
- Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!
59 / 60
- И были такими глаза ее,
- Глаза, что любили и тосковали,
- Таким они светом сейчас сияли,
- Что он посмотрел в них и понял все!
60 / 60
- И, полузамерзший, полуживой,
- Он стал вдруг счастливейшим на планете.
- Ненависть, как ни сильна порой,
- Не самая сильная вещь на свете!