Окончание книги
Антокольский Павел, 1939
1 / 12
- Во время войн, царивших в мире,
- На страшных пиршествах земли
- Меня не досыта кормили,
- Меня не дочерна сожгли.
2 / 12
- Я помню странный вид веселья,–
- Безделка, скажете, пустяк?–
- То было творчество. Доселе
- Оно зудит в моих костях.
3 / 12
- Я помню странный вид упорства –
- Желанье мир держать в горсти,
- С глотком воды и коркой черствой
- Все перечесть, перерасти.
4 / 12
- Я жил, любил друзей и женщин,
- Веселых, нежных и простых.
- И та, с которою обвенчан,
- Вошла хозяйкой в каждый стих.
5 / 12
- Я много видел счастья в бурной
- И удивительной стране.
- Она – что хорошо, что дурно,
- Не сразу втолковала мне.
6 / 12
- Но в свивах рельс, летящих мимо,
- В горячке весен, лет и зим
- Ее призыв неутомимый
- К познанью был неотразим.
7 / 12
- Я трогал черепа страшилищ
- В обломках допотопных скал.
- Я уники книгохранилищ
- Глазами жадными ласкал.
8 / 12
- Меж тем, перегружая память,
- Шли годы, полные труда.
- Прожектор вырубал снопами
- Столетья, книги, города.
9 / 12
- То он куски ущелий щупал,
- То выпрямлял гигантский рост,
- Взбирался в полуночный купол
- И шарил в ожерельях звезд.
10 / 12
- И, отягчен священной жаждой,
- Ее сжигающей тщетой,
- Обогащен минутой каждой,
- По вольной воле прожитой,
11 / 12
- Я жил, как ты, далекий правнук!
- Я не был пращуром тебе.
- Земля встречает нас как равных
- По ощущеньям и судьбе.
12 / 12
- Не разрывай трухи могильной,
- Не жалуй призраков в бреду.
- Но если ты захочешь сильно,
- К тебе я музыкой приду.