Нико Пиросманишвили
Антокольский Павел, 1935
1 / 7
- В духане, меж блюд и хохочущих морд,
- На черной клеенке, на скатерти мокрой
- Художник белилами, суриком, охрой
- Наметил огромный, как жизнь, натюрморт.
2 / 7
- Духанщик ему кахетинским платил
- За яркую вывеску. Старое сердце
- Стучало от счастья, когда для кутил
- Писал он пожар помидоров и перца.
3 / 7
- Верблюды и кони, медведи и львы
- Смотрели в глаза ему дико и кротко.
- Козел улыбался в седую бородку
- И прыгал на коврик зеленой травы.
4 / 7
- Цыплята, как пули, нацелившись в мир,
- Сияли прообразом райского детства.
- От жизни художнику некуда деться!
- Он прямо из рук эту прорву кормил.
5 / 7
- В больших шароварах серьезный кинто,
- Дитя в гофрированном платьице, девы
- Лилейные и полногрудые! Где вы?
- Кто дал вам бессмертие, выдумал кто?
6 / 7
- Расселины, выставившись напоказ,
- Сверкали бесстрашием рысей и кошек.
- Как бешено залит луной, как роскошен,
- Как жутко раскрашен старинный Кавказ!
7 / 7
- И пенились винные роги. Вода
- Плескалась в больших тонкогорлых кувшинах.
- Рассвет наступил в голосах петушиных,
- Во здравие утра сказал тамада.