Тема с вариациями
Пастернак Борис, 1918
1 / 41
- ...Вы не видали их.
- Египта древнего живущих изваяний,
- С очами тихими, недвижных и немых.
- С челом, сияющим от царственных венчаний.
- Но вы не зрели их, не видели меж нами
- И теми сфинксами таинственную связь.
- Ап. Григорьев
3 / 41
- Скала и шторм. Скала и плащ и шляпа.
- Скала и — Пушкин. Тот, кто и сейчас,
- Закрыв глаза, стоит и видит в сфинксе
- Не нашу дичь: не домыслы в тупик
- Поставленного грека, не загадку,
- Но предка: плоскогубого хамита,
- Как оспу, перенесшего пески,
- Изрытого, как оспою, пустыней,
- И больше ничего. Скала и шторм.
4 / 41
- В осатаненьи льющееся пиво
- С усов обрывов, мысов, скал и кос,
- Мелей и миль. И гул, и полыханье
- Окаченной луной, как из лохани,
- Пучины. Шум и чад и шторм взасос.
- Светло как днем. Их озаряет пена.
- От этой точки глаз нельзя отвлечь.
- Прибой на сфинкса не жалеет свеч
- И заменяет свежими мгновенно.
- Скала и шторм. Скала и плащ и шляпа.
- На сфинксовых губах — соленый вкус
- Туманностей. Песок кругом заляпан
- Сырыми поцелуями медуз.
5 / 41
- Он чешуи не знает на сиренах,
- И может ли поверить в рыбий хвост
- Тот, кто хоть раз с их чашечек коленных
- Пил бившийся как об лед отблеск звезд?
6 / 41
- Скала и шторм и — скрытый ото всех
- Нескромных — самый странный, самый тихий,
- Играющий с эпохи Псамметиха
- Углами скул пустыни детский смех...
9 / 41
- Над шабашем скал, к которым
- Сбегаются с пеной у рта,
- Чадя, трапезундские штормы,
- Когда якорям и портам,
10 / 41
- И выбросам волн, и разбухшим
- Утопленникам, и седым
- Мосткам набивается в уши
- Клокастый и пильзенский дым.
11 / 41
- Где ввысь от утеса подброшен
- Фонтан, и кого-то позвать
- Срываются гребни, но — тошно
- И страшно, и — рвется фосфат.
12 / 41
- Где белое бешенство петель,
- Где грохот разостланных гроз,
- Как пиво, как жеваный бетель,
- Песок осушает взасос.
13 / 41
- Что было наследием кафров?
- Что дал царскосельский лицей?
- Два бога прощались до завтра,
- Два моря менялись в лице:
14 / 41
- Стихия свободной стихии
- С свободной стихией стиха.
- Два дня в двух мирах, два ландшафта,
- Две древние драмы с двух сцен.
15 / 41
- 2. Подражательная
16 / 41
- На берегу пустынных волн
- Стоял он, дум великих полн.
- Был бешен шквал. Песком сгущенный,
- Кровавился багровый вал.
- Такой же гнев обуревал
- Его, и, чем-то возмущенный,
- Он злобу на себе срывал.
- В его устах звучало «завтра»,
- Как на устах иных «вчера».
- Еще не бывших дней жара
- Воображалась в мыслях кафру,
- Еще не выпавший туман
- Густые целовал ресницы.
- Он окунал в него страницы
- Своей мечты. Его роман
- Вставал из мглы, которой климат
- Не в силах дать, которой зной
- Прогнать не может никакой,
- Которой ветры не подымут
- И не рассеют никогда
- Ни утро мая, ни страда.
- Был дик открывшийся с обрыва
- Бескрайный вид. Где огибал
- Купальню гребень белогривый,
- Где смерч на воле погибал,
- В последний миг еще качаясь,
- Трубя и в отклике отчаясь,
- Борясь, чтоб захлебнуться вмиг
- И сгинуть вовсе с глаз. Был дик
- Открывшийся с обрыва сектор
- Земного шара, и дика
- Необоримая рука,
- Пролившая соленый нектар
- В пространство слепнущих снастей,
- На протяженье дней и дней,
- В сырые сумерки крушений,
- На милость черных вечеров...
- На редкость дик, на восхищенье
- Был вольный этот вид суров.
17 / 41
- Он стал спускаться. Дикий чашник
- Гремел ковшом, и через край
- Бежала пена. Молочай,
- Полынь и дрок за набалдашник
- Цеплялись, затрудняя шаг,
- И вихрь степной свистел в ушах.
- И вот уж бережок, пузырясь,
- Заколыхал камыш и ирис,
- И набежала рябь с концов.
- Но неподернуто свинцов
- Посередине мрак лиловый.
- А рябь! Как будто рыболова
- Свинцовый грузик заскользил,
- Осунулся и лег на ил
- С непереимчивой ужимкой,
- С какою пальцу самолов
- Умеет намекнуть без слов:
- Вода, мол, вот и вся поимка.
- Он сел на камень. Ни одна
- Черта не выдала волненья,
- С каким он погрузился в чтенье
- Евангелья морского дна.
- Последней раковине дорог
- Сердечный шелест, капля сна,
- Которой мука солона,
- Ее сковавшая. Из створок
- Не вызвать и клинком ножа
- Того, чем боль любви свежа.
- Того счастливейшего всхлипа,
- Что хлынул вон и создал риф,
- Кораллам губы обагрив,
- И замер на устах полипа.
19 / 41
- Мчались звезды. В море мылись мысы.
- Слепла соль. И слезы высыхали.
- Были темны спальни. Мчались мысли,
- И прислушивался сфинкс к Сахаре.
20 / 41
- Плыли свечи. И казалось, стынет
- Кровь колосса. Заплывали губы
- Голубой улыбкою пустыни.
- В час отлива ночь пошла на убыль.
21 / 41
- Море тронул ветерок с Марокко.
- Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
- Плыли свечи. Черновик «Пророка»
- Просыхал, и брезжил день на Ганге.
23 / 41
- Облако. Звезды. И сбоку —
- Шлях и — Алеко.— Глубок
- Месяц Земфирина ока —
- Жаркий бездонный белок.
24 / 41
- Задраны к небу оглобли.
- Лбы голубее олив.
- Табор глядит исподлобья,
- В звезды мониста вперив.
25 / 41
- Это ведь кровли Халдеи
- Напоминает! Печет,
- Лунно; а кровь холодеет.
- Ревность? Но ревность не в счет!
26 / 41
- Стой! Ты похож на сирийца.
- Сух, как скопец-звездочет.
- Мысль озарилась убийством.
- Мщенье? Но мщенье не в счет!
27 / 41
- Тень как навязчивый евнух.
- Табор покрыло плечо.
- Яд? Но по кодексу гневных
- Самоубийство не в счет!
28 / 41
- Прянул, и пыхнули ноздри.
- Не уходился еще?
- Тише, скакун,— заподозрят.
- Бегство? Но бегство не в счет!
30 / 41
- Цыганских красок достигал,
- Болел цингой и тайн не делал
- Из черных дырок тростника
- В краю воров и виноделов.
31 / 41
- Забором крался конокрад,
- Загаром крылся виноград,
- Клевали кисти воробьи,
- Кивали безрукавки чучел,
32 / 41
- Но, шорох гроздий перебив,
- Какой-то рокот мёр и мучил.
33 / 41
- Там мрело море. Берега
- Гремели, осыпался гравий.
- Тошнило гребни изрыгать,
- Барашки грязные играли.
34 / 41
- И шквал за Шабо бушевал,
- И выворачивал причалы.
- В рассоле крепла бечева,
- И шторма тошнота крепчала.
35 / 41
- Раскатывался балкой гул,
- Как баней шваркнутая шайка,
- Как будто говорил Кагул
- В ночах с очаковскою чайкой.
37 / 41
- В степи охладевал закат,
- И вслушивался в звон уздечек,
- В акцент звонков и языка
- Мечтательный, как ночь, кузнечик.
38 / 41
- И степь порою спрохвала
- Волок, как цепь, как что-то третье,
- Как выпавшие удила,
- Стреноженный и сонный ветер.
39 / 41
- Истлела тряпок пестрота,
- И, захладев, как медь безмена,
- Завел глаза, чтоб стрекотать,
- И засинел, уже безмерный,
40 / 41
- Уже, как песнь, безбрежный юг,
- Чтоб перед этой песнью дух
- Невесть каких ночей, невесть
- Каких стоянок перевесть.
41 / 41
- Мгновенье длился этот миг,
- Но он и вечность бы затмил.