Десятилетье Пресни
Пастернак Борис, 1915
2 / 10
- Усыпляя, влачась и сплющивая
- Плащи тополей и стоков,
- Тревога подула с грядущего,
- Как с юга дует сирокко.
3 / 10
- Швыряя шафранные факелы
- С дворцовых пьедесталов,
- Она горящею паклею
- Седое ненастье хлестала.
4 / 10
- Тому грядущему, быть ему
- Или не быть ему?
- Но медных макбетовых ведьм в дыму -
- Видимо-невидимо.
5 / 10
- . . . . . . . . . . . . . .
6 / 10
- Глушь доводила до бесчувствия
- Дворы, дворы, дворы... И с них,
- С их глухоты - с их захолустья,
- Завязывалась ночь портних
- (Иных и настоящих), прачек,
- И спертых воплей караул,
- Когда - с Канатчиковой дачи
- Декабрь веревки вил, канатчик,
- Из тел, и руки в дуги гнул,
- Середь двора; когда посул
- Свобод прошел, и в стане стачек
- Стоял годами говор дул.
7 / 10
- Снег тек с расстегнутых енотов,
- С подмокших, слипшихся лисиц
- На лед оконных переплетов
- И часто нá плечи жилиц.
8 / 10
- Тупик, спускаясь, вел к реке,
- И часто на одном коньке
- К реке спускался вне себя
- От счастья, что и он, дробя
- Кавалерийским следом лед,
- Как парные коньки, несет
- К реке,- счастливый карапуз,
- Счастливый тем, что лоск рейтуз
- Приводит в ужас все вокруг,
- Что все - таинственность, испуг,
- И сокровенье,- и что там,
- На старом месте старый шрам
- Ноябрьских туч; что, приложив
- К устам свой палец, полужив,
- Стоит знакомый небосклон,
- И тем, что за ночь вырос он.
- В те дни, как от побоев слабый,
- Пал нá землю тупик. Исчез,
- Сумел исчезнуть от масштаба
- Разбастовавшихся небес.
9 / 10
- Стояли тучи под ружьем
- И, как в казармах батальоны,
- Команды ждали. Нипочем
- Стесненной стуже были стоны.
10 / 10
- Любила снег ласкать пальба,
- И улицы обыкновенно
- Невинны были, как мольба,
- Как святость - неприкосновенны.
- Кавалерийские следы
- Дробили льды. И эти льды
- Перестилались снежным слоем
- И вечной памятью героям
- Стоял декабрь. Ряды окон,
- Не освещенных в поздний час,
- Имели вид сплошных попон
- С прорезами для конских глаз.