Эперне
Вяземский Петр, 1839-1854
2 / 34
- Икалось ли тебе, Давыдов,
- Когда шампанское я пил
- Различных вкусов, свойств и видов,
- Различных возрастов и сил,
3 / 34
- Когда в подвалах у Моэта
- Я жадно поминал тебя,
- Любя наездника-поэта,
- Да и шампанское любя?
4 / 34
- Здесь бьет Кастальский ключ, питая
- Небаснословною струей;
- Поэзия — здесь вещь ручная:
- Пять франков дай — и пей и пой!
5 / 34
- Моэт — вот сочинитель славный!
- Он пишет прямо набело,
- И стих его, живой и плавный,
- Ложится на душу светло.
6 / 34
- Живет он славой всенародной;
- Поэт доступный, всем с руки,
- Он переводится свободно
- На все живые языки.
7 / 34
- Недаром он стяжал известность
- И в школу все к нему спешат:
- Его текущую словесность
- Все поглощают нарасхват.
8 / 34
- Поэм в стеклянном переплете
- В его архивах миллион.
- Гомер! хоть ты в большом почете,—
- Что твой воспетый Илион?
9 / 34
- Когда тревожила нас младость
- И жажда ощущений жгла,
- Его поэма, наша радость,
- Настольной книгой нам была.
10 / 34
- Как много мы ночей бессонных,
- Забыв все тягости земли,
- Ночей прозрачных, благосклонных,
- С тобой над нею провели.
11 / 34
- Прочтешь поэму — и, бывало,
- Давай полдюжину поэм!
- Как ни читай,— кажись, всё мало...
- И зачитаешься совсем.
12 / 34
- В тех подземелиях гуляя,
- Я думой ожил в старине;
- Гляжу: биваком рать родная
- Расположилась в Эперне.
13 / 34
- Лихой казак, глазам и слуху,
- Предстал мне: песни и гульба!
- Пьют эпернейскую сивуху,
- Жалея только, что слаба.
14 / 34
- Люблю я русскую натуру:
- В бою он лев; пробьют отбой —
- Весельчаку и балагуру
- И враг всё тот же брат родной.
15 / 34
- Оставя боевую пику,
- Казак здесь мирно пировал,
- Но за Москву, французам в пику,
- Их погреба он осушал.
16 / 34
- Вином кипучим с гор французских
- Он поминал родимый Дон,
- И, чтоб не пить из рюмок узких,
- Пил прямо из бутылок он.
17 / 34
- Да и тебя я тут подметил,
- Мой бородинский бородач!
- Ты тут друзей давнишних встретил,
- И поцелуй твой был горяч.
18 / 34
- Дней прошлых свитки развернулись,
- Все поэтические сны
- В тебе проснулись, встрепенулись
- Из-за душевной глубины.
19 / 34
- Вот край, где радость льет обильно
- Виноточивая лоза;
- И из очей твоих умильно
- Скатилась пьяная слеза!
21 / 34
- Так из чужбины отдаленной
- Мой стих искал тебя, Денис!
- А уж тебя ждал неизменный
- Не виноград, а кипарис.
22 / 34
- На мой привет отчизне милой
- Ответом скорбный голос был,
- Что свежей братскою могилой
- Дополнен ряд моих могил.
23 / 34
- Искал я друга в день возврата,
- Но грустен был возврата день!
- И собутыльника и брата
- Одну я с грустью обнял тень.
24 / 34
- Остыл поэта светлый кубок,
- Остыл и партизанский меч;
- Средь благовонных чаш и трубок
- Уж не кипит живая речь.
25 / 34
- С нее не сыплются, как звезды,
- Огни и вспышки острых слов,
- И речь наездника — наезды
- Не совершает на глупцов.
26 / 34
- Струей не льется вечно новой
- Бивачных повестей рассказ
- Про льды Финляндии суровой,
- Про огнедышащий Кавказ,
27 / 34
- Про год, запечатленный кровью,
- Когда, под заревом Кремля,
- Пылая местью и любовью,
- Восстала русская земля.
28 / 34
- Когда, принесши безусловно
- Все жертвы на алтарь родной,
- Единодушно, поголовно
- Народ пошел на смертный бой.
29 / 34
- Под твой рассказ народной были,
- Животрепещущий рассказ,
- Из гроба тени выходили,
- И блеск их ослеплял наш глаз.
30 / 34
- Багратион — Ахилл душою,
- Кутузов — мудрый Одиссей,
- Сеславин, Кульнев — простотою
- И доблестью муж древних дней!
31 / 34
- Богатыри эпохи сильной,
- Эпохи славной, вас уж нет!
- И вот сошел во мрак могильный
- Ваш сослуживец, ваш поэт!
32 / 34
- Смерть сокрушила славы наши,
- И смотрим мы с слезой тоски
- На опрокинутые чаши,
- На упраздненные венки.
33 / 34
- Зову,— молчит припев бывалый;
- Ищу тебя,— но дом твой пуст;
- Не встретит стих мой запоздалый
- Улыбки охладевших уст.
34 / 34
- Но песнь мою, души преданье
- О светлых, безвозвратных днях,
- Прими, Денис, как возлиянье
- На прах твой, сердцу милый прах!