К партизану-поэту (Давыдов, баловень счастливый...)
Вяземский Петр, 1814
1 / 1
- Давыдов, баловень счастливый
- Не той волшебницы слепой,
- И благосклонной и спесивой,
- Вертящей мир своей клюкой,
- Пред коею народ трусливый
- Поник просительной главой,—
- Но музы острой и шутливой
- И Марса, ярого в боях!
- Пусть грудь твоя, противным страх,
- Не отливается игриво
- В златистых и цветных лучах,
- Как радуга на облаках;
- Но мне твой ус красноречивый,
- Взращенный, завитый в полях
- И дымом брани окуренный,—
- Повествователь неизменный
- Твоих набегов удалых
- И ухарских врагам приветов,
- Колеблющих дружины их!
- Пусть генеральских эполетов
- Не вижу на плечах твоих,
- От коих часто поневоле
- Вздымаются плеча других;
- Не все быть могут в равной доле,
- И жребий с жребием несхож!
- Иной, бесстрашный в ратном поле,
- Застенчив при дверях вельмож;
- Другой, застенчивый средь боя,
- С неколебимостью героя
- Вельможей осаждает дверь;
- Но не тужи о том теперь!
- На барскую ты половину
- Ходить с поклоном не любил,
- И скромную свою судьбину
- Ты благородством золотил.
- Врагам был грозен не по чину,
- Друзьям ты не по чину мил!
- Спеши в объятья их без страха
- И, в соприсутствии нам Вакха,
- С друзьями здесь возобнови
- Союз священный и прекрасный,
- Союз и братства и любви,
- Судьбе могущей неподвластный!..
- Где чаши светлого стекла?
- Пускай их в ряд, в сей день счастливый,
- Уставит грозно и спесиво
- Обширность круглого стола!
- Сокрытый в них рукой целебной,
- Дар благодатный, дар волшебной
- Благословенного Аи
- Кипит, бьет искрами и пеной! —
- Так жизнь кипит в младые дни!
- Так за столом непринужденно
- Родятся искры острых слов,
- Друг друга гонят, упреждают
- И, загоревшись, угасают
- При шумном смехе остряков!
- Ударим радостно и смело
- Мы чашу с чашей в звонкий лад!..
- Но твой, Давыдов, беглый взгляд
- Окинул круг друзей веселый,
- И, среди нас осиротелый,
- Ты к чаше с грустью приступил,
- И вздох невольный и тяжелый
- Поверхность чаши заструил!..
- Вздох сердца твоего мне внятен,—
- Он скорбной траты тайный глас;
- И сей бродящий взор понятен —
- Он ищет Бурцова средь нас.
- О Бурцов! Бурцов! честь гусаров,
- По сердцу Вакха человек!
- Ты не поморщился вовек
- Ни с блеска сабельных ударов,
- Светящих над твоим челом,
- Ни с разогретого арака,
- Желтеющего за стеклом
- При дымном пламени бивака!
- От сиротствующих пиров
- Ты был оторван смертью жадной!
- Так резкий ветр, посол снегов,
- Сразившись с лозой виноградной,
- Красой и гордостью садов,
- Срывает с корнем, повергает,
- И в ней надежду убивает
- Усердных Вакховых сынов!
- Не удалось судьбой жестокой
- Ударить робко чашей мне
- С твоею чашею широкой,
- Всегда потопленной в вине!
- Я не видал ланит румяных,
- Ни на челе следов багряных
- Побед, одержанных тобой;
- Но здесь, за чашей круговой,
- Клянусь Давыдовым и Вакхом:
- Пойду на холм надгробный твой
- С благоговением и страхом;
- Водяных слез я не пролью,
- Но свежим плющем холм украшу,
- И, опрокинув полну чашу,
- Я жажду праха утолю!
- И мой резец, в руке дрожащий,
- Изобразит от сердца стих:
- «Здесь Бурцов, друг пиров младых;
- Сном вечности и хмеля спящий.
- Любил он в чашах видеть дно,
- Врагам казать лицо средь боя.—
- Почтите падшего героя
- За честь, отчизну и вино!»