О, дай нам Бог внимательных бессонниц…
Чичибабин Борис, 1980
1 / 12
- О, дай нам Бог внимательных бессонниц,
- чтоб каждый мог, придя под грубый кров
- как самозванец, вдруг с далеких звонниц
- услышать гул святых колоколов.
2 / 12
- Той мзды печаль укорна и старинна,
- щемит полынь, прощает синева.
- О брат мой Осип и сестра Марина,
- спасибо вам за судьбы и слова.
3 / 12
- О, трижды нет! Не дерзок я, не ловок,
- чтоб звать в родню двух лир безродный звон.
- У ваших ног, натруженных, в оковах,
- я нищ и мал. Не брезгуйте ж родством.
4 / 12
- Когда в душе, как благовест господний,
- звучат стихи с воскреснувших страниц,
- освободясь из дымной преисподней,
- она лежит простершаяся ниц
5 / 12
- и, слушая, наслушаться не может,
- из тьмы чужой пришедшая домой,
- и жалкий век, что ею в муках прожит,
- не страшен ей, блаженной и немой.
6 / 12
- И думает беглянка ниоткуда:
- «Спасибо всем, кто дал мне их прочесть.
- Как хорошо, что есть на свете Чудо,
- хоть никому, хоть изредка, но есть.
7 / 12
- А где их прах, в какой ночи овражной?
- И ей известно ль, ведает ли он,
- какой рубеж, возвышенный и страшный,
- в их разобщенных снах запечатлен?
8 / 12
- Пусть не замучит совесть негодяя,
- но чуткий слух откликнется на зов...»
- Так думает душа моя, когда я
- не сплю ночей над истиной стихов.
9 / 12
- О, ей бы так, на ангельском морозе б
- пронзить собой все зоны и слои.
- Сестра моя Марина, брат мой Осип,
- спасибо вам, сожженные мои!
10 / 12
- Спасибо вам, о грешные, о божьи,
- в святых венцах веселий и тревог!
- Простите мне, что я намного позже
- услышал вас, чем должен был и мог.
11 / 12
- Таков наш век. Не слышим и не знаем.
- Одно словечко в Вечность обронив,
- не грежу я высоким вашим раем.
- Косноязычен, робок и ленив,
12 / 12
- всю жизнь молюсь без имени и жеста,—
- и ты, сестра, за боль мою моли,
- чтоб ей занять свое святое место
- у ваших ног, нетленные мои.