В немецкой Мекке
Черный Саша, 1907, Веймар
2 / 23
- Немцы надышали в крошечном покое.
- Плотные блондины смотрят сквозь очки.
- Под стеклом в витринах тлеют на покое
- Бедные бессмертные клочки.
3 / 23
- Грязный бюст из гипса белыми очами
- Гордо и мертво косится на толпу,
- Стены пропитались вздорными речами —
- Улица прошла сквозь львиную тропу...
4 / 23
- Смотрят с каталогом на его перчатки.
- На стенах — портретов мертвое клише,
- У окна желтеет жесткою загадкой
- Гениальный череп из папье-маше.
5 / 23
- В угловом покое тихо и пустынно
- (Стаду интересней шиллеровский хлам).
- Здесь шагал титан по клетке трехаршинной
- И скользил глазами по углам.
6 / 23
- Нищенское ложе с рваным одеялом.
- Ветхих, серых книжек бесполезный ряд.
- Дряхлые портьеры прахом обветшалым
- Клочьями над окнами висят.
7 / 23
- У стены грустят немые клавикорды.
- Спит рабочий стол с чернильницей пустой.
- Больше никогда поющие аккорды
- Не родят мечты свободной и простой...
8 / 23
- Дочь привратницы с ужасною экземой
- Ходит следом, улыбаясь, как Пьеро.
- Над какою новою поэмой
- Брошено его гусиное перо?
9 / 23
- Здесь писал и умер Фридрих Шиллер...
- Я купил открытку и спустился вниз.
- У входных дверей какой-то толстый Миллер
- В книгу заносил свой титул и девиз...
11 / 23
- Кто здесь жил — камергер, Дон Жуан иль патриций,
- Антикварий, художник, сухой лаборант?
- В каждой мелочи — чванство вельможных традиций
- И огромный, пытливый и зоркий талант.
12 / 23
- Ордена, письма герцогов, перстни, фигуры,
- Табакерки, дипломы, печати, часы,
- Акварели и гипсы, полотна, гравюры,
- Минералы и колбы, таблицы, весы...
13 / 23
- Маска Данте, Тарквиний и древние боги,
- Бюстов герцогов с женами — целый лабаз.
- Со звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге —
- Снова Гёте и Гёте — с мешками у глаз.
14 / 23
- Силуэты изысканно-томных любовниц,
- Сувениры и письма, сухие цветы —
- Всё открыто для праздных входящих коровниц
- До последней интимно-пугливой черты.
15 / 23
- Вот за стеклами шкафа опять панорама:
- Шарф, жилеты и туфли, халат и штаны.
- Где же локон Самсона и череп Адама,
- Глаз медузы и пух из крыла Сатаны?
16 / 23
- В кабинете уютно, просторно и просто,
- Мудрый Гёте сюда убегал от вещей,
- От приемов, улыбок, приветствий и тостов,
- От случайных назойливо-цепких клещей.
17 / 23
- В тесной спаленке кресло, лекарство и чашка.
- «Больше света!» В ответ, наклонившись к нему,
- Смерть, смеясь, на глаза положила костяшки
- И шепнула: «Довольно! Пожалуйте в тьму...»
18 / 23
- В коридоре я замер в смертельной тревоге —
- Бледный Пушкин, как тень, у окна пролетел
- И вздохнул: «Замечательный домик, ей-богу!
- В Петербурге такого бы ты не имел».
20 / 23
- Гёте и Шиллер на мыле и пряжках,
- На бутылочных пробках,
- На сигарных коробках
- И на подтяжках...
- Кроме того — на каждом предмете:
- Их покровители,
- Тетки, родители,
- Внуки и дети.
- Мещане торгуют титанами...
- От тошных витрин, по гранитным горбам,
- Пошел переулками странными
- К великим гробам.
21 / 23
- Мимо групп фабрично-грустных
- С сладко-лживыми стишками,
- Мимо ангелов безвкусных
- С толсто-ровными руками
- Шел я быстрыми шагами —
- И за грядками нарциссов,
- Между темных кипарисов,
- Распростерших пыльный креп,
- Вырос старый, темный склеп.
22 / 23
- Тишина. Полумрак.
- В герцогском склепе немец в дворцовой фуражке
- Сунул мне в руку бумажку
- И спросил за нее четвертак.
- «За что?» — «Билет на могилу».
- Из кармана насилу-насилу
- Проклятые деньги достала рука!
- Лакей небрежно махнул на два сундука:
- «Здесь покоится Гёте, великий писатель,—
- Венок из чистого золота от франкфуртских женщин.
- Здесь покоится Шиллер, великий писатель,—
- Серебряный новый венок от гамбургских женщин.
- Здесь лежит его светлость
- Карл-Август с Софией-Луизой,
- Здесь лежит его светлость
- Франц-Готтлиб-Фридрих-Вильгельм...»
- Быть может, было нелепо
23 / 23
- Бежать из склепа,
- Но я, не дослушав лакея, сбежал,—
- Там в склепе открылись дверцы
- Немецкого сердца:
- Там был народной славы торговый подвал!