Пярнуские элегии
Самойлов Давид
3 / 44
- Когда-нибудь и мы расскажем,
- Как мы живем иным пейзажем,
- Где море озаряет нас,
- Где пишет на песке, как гений,
- Волна следы своих волнений
- И вдруг стирает, осердясь.
5 / 44
- Красота пустынной рощи
- И ноябрьский слабый свет -
- Ничего на свете проще
- И мучительнее нет.
6 / 44
- Так недвижны, углублённы
- Среди этой немоты
- Сосен грубые колонны,
- Вязов нежные персты.
7 / 44
- Но под ветром встрепенется
- Нетекучая вода...
- Скоро время распадется
- На сейчас и "никогда".
9 / 44
- Круг любви распался вдруг.
- День какой-то полупьяный.
- У рябины окаянной
- Покраснели кисти рук.
10 / 44
- Не маши мне, не маши,
- Окаянная рябина,
- Мне на свете все едино,
- Коль распался круг души.
12 / 44
- И жалко всех и вся. И жалко
- Закушенного полушалка,
- Когда одна, вдоль дюн, бегом -
- Душа - несчастная гречанка...
- А перед ней взлетает чайка.
- И больше никого кругом.
14 / 44
- Здесь великие сны не снятся,
- А в ночном сознанье теснятся
- Лица полузабытых людей -
- Прежних ненавистей и любвей.
- Но томителен сон про обманы,
- Он болит, как старые раны,
- От него проснуться нельзя.
- А проснешься - еще больнее,
- Словно слышал зов Лорелеи
- И навек распалась стезя.
16 / 44
- Деревья прянули от моря,
- Как я хочу бежать от горя -
- Хочу бежать, но не могу,
- Ведь корни держат на бегу.
18 / 44
- Когда замрут на зиму
- Растения в садах,
- То невообразимо,
- Что превратишься в прах.
19 / 44
- Ведь можно жить при снеге,
- При холоде зимы.
- Как голые побеги,
- Лишь замираем мы.
20 / 44
- И очень долго снится -
- Не годы, а века -
- Морозная ресница
- И юная щека.
22 / 44
- Как эти дали хороши!
- Залива снежная излука.
- Какая холодность души
- К тому, что не любовь и мука!
23 / 44
- О, как я мог так низко пасть,
- Чтобы забыть о милосердье!..
- Какое равнодушье к смерти
- И утомительная страсть!
25 / 44
- Любить не умею.
- Любить не желаю.
- Я глохну, немею
- И зренье теряю.
- И жизнью своею
- Уже не играю.
- Любить не умею -
- И я умираю.
27 / 44
- Пройти вдоль нашего квартала,
- Где из тяжелого металла
- Излиты снежные кусты,
- Как при рождественском гаданье,
- Зачем печаль? Зачем страданье,
- Когда так много красоты?
- Но внешний мир - он так же хрупок,
- Как мир души. И стоит лишь
- Невольный совершить проступок:
- Задел - и ветку оголишь.
29 / 44
- В Пярну легкие снега.
- Так свободно и счастливо!
- Ни одна еще нога
- Не ступала вдоль залива.
30 / 44
- Быстрый лыжник пробежит
- Синей вспышкою мгновенной.
- А у моря снег лежит
- Свежим берегом вселенной.
32 / 44
- Когда тайком колдует плоть,
- Поэзия - служанка праха.
- Не может стих перебороть
- Тщеславья, зависти и страха.
33 / 44
- Но чистой высоты ума
- Достичь нам тоже невозможно.
- И все тревожит. Все тревожно.
- Дождь. Ветер. Запах моря. Тьма.
35 / 44
- Утраченное мне дороже,
- Чем обретенное. Оно
- Так безмятежно, так погоже,
- Но прожитому не равно.
- Хотел мне дать забвенье Боже,
- И дал мне чувство рубежа
- Преодоленного. Но все же
- Томится и болит душа.
37 / 44
- Вдруг март на берегу залива.
- Стал постепенно таять снег.
- И то, что было несчастливо,
- Приобрело иной разбег.
38 / 44
- О, этот месяц непогожий!
- О, эти сумрачные дни!
- Я в ожидании... О Боже,
- Спаси меня и сохрани...
40 / 44
- Расположенье на листе
- Печальной строчки стихотворной.
- И слезы на твоем лице,
- Как на иконе чудотворной.
- И не умею передать
- То, что со мною происходит:
- Вдруг горний свет в меня нисходит,
- Вдруг покидает благодать.
42 / 44
- Чет или нечет?
- Вьюга ночная.
- Музыка лечит.
- Шуберт. Восьмая.
43 / 44
- Правда ль, нелепый
- Маленький Шуберт,
- Музыка - лекарь?
- Музыка губит.
44 / 44
- Снежная скатерть.
- Мука без края.
- Музыка насмерть.
- Вьюга ночная.