Знакомый дом
Рождественский Всеволод, 1945
1 / 5
- Я помню этот светлый дом...
- Его бетонная громада
- Глядела верхним этажом
- В простор Таврического сада,
- А третье от угла окно,
- Поймав заката отблеск алый
- (Как это было все давно!),
- Крылами голубя сверкало.
- И, улицу переходя
- В ветрах весеннего ненастья,
- Я говорил под шум дождя:
- «Вон там мне тоже светит счастье!».
2 / 5
- Я помню затемненный дом,
- Когда с товарищами вместе
- Взывал он каждым кирпичом
- О непреклонности и мести.
- По грудь в сугробы погружен,
- Окованный бронею стужи
- И строго молчаливый, он,
- Казалось, стал темней и у́же,
- Пятой в родную землю врос,
- Не по-обычному спокоен,—
- Бетонный вздыбленный утес,
- Насторожившийся, как воин.
3 / 5
- Я помню этот черный дом
- Под грозным небом Ленинграда,
- Расколотый, как топором,
- Ударом тяжкого снаряда.
- В нагроможденье кирпичей
- И свитого в жгуты металла
- Лежал он, черный и ничей,
- Дымясь лохмотьями провала,
- И только старое окно
- Каким-то чудом уцелело.
- В нем было все тогда темно
- И одиноко до предела.
4 / 5
- И вновь я видел этот дом,
- Одетый свежими лесами.
- Его наполнил новый гром,
- Он пел пилой и молотками.
- В пыли, в известке этажи
- Росли всё выше без опаски,
- И были празднично свежи
- Их голубеющие краски.
- А тонкий луч, скользнув к окну
- Весенним утром, в свежем блеске
- По стеклам лил голубизну
- И тихо трогал занавески...
5 / 5
- Кто там, под крышею, живет
- В моем окошке — третьем с краю?
- Майор запаса? Счетовод?
- Актриса? Табельщик?— Не знаю.
- Но я хочу, чтобы ему
- Легко работалось и пелось,
- Чтоб в возродившемся дому
- Окрепла творческая зрелость,
- Чтоб дом глядел, как прежде, вдаль,
- На клены солнечного сада,
- Где встало солнце, как медаль
- «За оборону Ленинграда».