Из стихов о Пушкине
Поделков Сергей, 1970
1 / 8
- Ни близких, ни друзей, ни слуг.
- Ночь ломится. И звезды тьму прогрызли.
- И две свечи горят остро, как мысли,
- раскрыто зренье, и разомкнут слух.
2 / 8
- И вновь строка - тропа бегущих дум -
- пресеклась. Образ слеп. Свершенья наги.
- И белая депрессия бумаги
- в оторопелых фразах... Он угрюм.
3 / 8
- И вновь в тиши ознобной пять голов,
- все неотступней наважденье мреет:
- ...веревки рвутся - Муравьев, Рылеев,
- Каховский заживо упали в ров.
4 / 8
- Как истерично генерал кричит:
- "Скорей их снова вешайте! Скорее!"
- О, палачом поддержанный Рылеев,-
- твой голос окровавленный звучит
5 / 8
- сквозь барабан и сквозь кандальный лязг:
- "Так дай же палачу для арестантов
- твои - взамен веревок - аксельбанты,
- чтоб нам не умирать здесь в третий раз".
6 / 8
- А было утро, солнца был подъем!
- Веревки даже сгнили в этом царстве,
- тут казнь - пример, тут каторга - лекарство,
- свобода в паре с дышлом под кнутом.
7 / 8
- Ни жить, ни петь, ни говорить, ни спать...
- К рисункам со строки перебегает
- перо - и виселица проступает,
- и петли - окна в смерть... Их пять, их пять
- повешенных, и рядом, словно вздох,
- приписка - шепотом: "И я бы мог..."