Воспоминания детства
Огарев Николай, 1854-1859
2 / 15
- Мне детство предстает, как в утреннем тумане
- Долина мирная. Под дымчатый покров,
- Сливаясь, прячутся среди прохлады
- Леса зеленые и линии холмов,
- А утро юное бросает в ликованье
- Сквозь клубы сизые румяное сиянье.
- Все образы светлы, и все неуловимы.
- Знакомого куста тревожно ищет взор,
- Подслушать хочется, как шепчет лист незримый
- Студеный ключ ведет знакомый разговор;
- Но смутно все... Душа безгрешный сон лелеет,
- Отвсюду свежесть ей благоуханно веет.
- [1854-1855]
4 / 15
- На горной крутизне я помню шумный лес,
- Веками взрощенный в торжественности дикой,
- И там был темный грот между корней древес,
- Поросший влажным мхом и свежей повиликой.
- Его тенистый свод незримо пробивая,
- Студеный падал ключ лепечущей струей...
- Ребенком, помнится, здесь летнею порой
- В безмолвной праздности я сиживал, внимая.
- Тонули шелесты, и каждый звук иль шум
- В широком ропоте лесного колыханья,
- И смутным помыслом объят был детский ум
- Средь грез таинственных и робкого желанья.
- [2 мая — 14 октября 1857]
6 / 15
- У нас в большом лесу глубокий был овраг
- С зеленым дном из трав, а кверху в свежих силах
- Рос густолиственно орешник и дубняк,
- Приют певучих птиц и мух прозрачнокрылых.
- А через весь овраг, начав с кривых корней,
- Береза белая, клонясь дугою гибкой,
- Шептала листьями повиснувших ветвей
- И гнулась на тот край к земле вершиной зыбкой,
- О, как же я любил вдоль по ее спине,
- Цепляяся, всползать до самой середины,
- И там, качаяся в воздушной вышине,
- Смотреть на свет и тень в сырую глубь стремнины!
- [Июль—август 1859]
8 / 15
- Я помню барышню в семействе нам родном —
- То было юное и стройное созданье
- С весенним голосом, приветливым лицом,
- Радушно отроку дарившее вниманье.
- С благоговением я на нее смотрел,
- Блаженствуя в мечтах стыдливых и спокойных;
- Но образ мною всем иной тогда владел —
- То женщина была в поре томлений знойных,
- Прикосновенье к ней, привет ее
- И ласка мягкая, и долгое лобзанье
- Рождали тайный жар в ребяческой крови,
- На млеющих устах стеснялося дыханье...
- [Июль—август 1859]
10 / 15
- Я помню отрока с кудрявой головой,
- С большими серыми и грустными глазами...
- Тропой росистою мы шли с горы крутой,
- В тумане за рекой был город перед нами,
- И дальний колокол кого-то звал к мольбе;
- А мы, обнявшися, при утренней деннице,
- Мы дружбы таинство поведали себе,
- И чистая слеза блеснула на реснице.
- Расстались мы детьми... Не знаю, жив ли он...
- Но дружбы первый миг храню я и доныне
- В воспоминании — как мой весенний сон,
- Как песнь сердечную, подобную святыне.
- [Июль—август 1859]
12 / 15
- То было за полночь на самый Новый год,
- А я один без сна лежал в моей постели
- И слушал тишины дыхание и ход...
- Лучи лампадные в бродячей тьме блестели.
- В окно виднелся двор; он был и пуст и тих,
- По снегу белому с небес луна мерцала...
- И мне пришел на ум мой первый робкий стих,
- И рифма, как струи падение, звучала.
- Я сердце посвящал задумчивой тоске,
- В моем едва былом ловил напев унылый,
- А мысль какой-то свет искала вдалеке,
- И звали к подвигам неведомые силы.
- [1859]
14 / 15
- У моря шумного, на склоне белых скал,
- Где слышны вечных волн таинственные пени,
- В унылой памяти я тихо вызывал
- Моих прошедших дней исчезнувшие тени,
- Из отдаленных мест, из смолкнувших времен
- Они передо мной, ласкаясь, возникали,
- И я, забывшися, поник в блаженный сон
- Про счастье детское и детские печали,
15 / 15
- О! погодите же, вживитесь в жизнь мою —
- Давно минувшего приветливые тени!..
- Но вы уноситесь... и я один стою
- И слышу вечных волн тоскующие пени.
- [Июль—август 1859]