Баллада о пустыне
Луговской Владимир, 26 августа 1952
2 / 28
- Давно это было...
- Разъезд пограничный в далеком Шираме,—
- Бойцов было трое, врагов было двадцать,—
- Погнался в пустыню за басмачами.
- Он сгинул в песках и не мог отозваться.
3 / 28
- Преследовать — было их долгом и честью.
- На смерть от безводья шли смелые трое.
- Два дня мы от них не имели известий,
- И вышел отряд на спасенье героев.
4 / 28
- И вот день за днем покатились барханы,
- Как волны немые застывшего моря.
- Осталось на свете жары колыханье
- На желтом и синем стеклянном просторе.
5 / 28
- А солнце всё выше и выше вставало,
- И зной подступал огнедышащим валом.
- В ушах раздавался томительный гул,
6 / 28
- Глаза расширялись, морщинились лица.
- Хоть лишнюю каплю,
- хоть горсткой напиться!
- И корчился в муках сухой саксаул.
7 / 28
- Безмолвье, безводье, безвестье, безлюдье.
- Ни ветра, ни шороха, ни дуновенья.
- Кустарник согбенный, и кости верблюжьи,
- Да сердца и пульса глухое биенье.
8 / 28
- А солнце всё выше и выше вставало,
- И наша разведка в песках погибала.
- Ни звука, ни выстрела. Смерть. Тишина.
9 / 28
- Бархан за барханом, один, как другие.
- И медленно седла скрипели тугие.
- Росла беспредельного неба стена.
10 / 28
- Шатаются кони, винтовки, как угли.
- Жара нависает, слабеют колени.
- Слова замирают, и губы распухли.
- Ни зверя, ни птицы, ни звука, ни тени.
11 / 28
- А солнце всё выше и выше вставало,
- И воздуха было до ужаса мало.
- Змея проползла, не оставив следа.
12 / 28
- Копыта ступают, ступают копыта.
- Земля исполинскою бурей разрыта,
- Земля поднялась и легла навсегда.
13 / 28
- Неужто когда-нибудь мощь человека
- Восстанет, безлюдье песков побеждая,
- Иль будет катиться от века до века
- Барханное море, пустыня седая?
14 / 28
- А солнце всё выше и выше вставало,
- И смертью казалась минута привала.
- Но люди молчали, и кони брели.
15 / 28
- Мы шли на спасенье друзей и героев,
- Обсохшие зубы сжимая сурово,
- На север, к далеким колодцам Чули.
16 / 28
- Двоих увидали мы, легших безмолвно,
- И небо в глазах у них застекленело.
- Над ними вставали застывшие волны
- Без края, конца, без границ, без предела.
17 / 28
- А солнце всё выше и выше всходило.
- Клинками мы братскую рыли могилу.
- Раздался прощальный короткий залп.
18 / 28
- Три раза поднялись горячие дула,
- И наш командир на ветвях саксаула
- Узлами багряный кумач завязал.
19 / 28
- Мы с мертвых коней сняли седла и сбрую,
- В горячее жерло, не в землю сырую,
- Солдаты пустыни достойно легли.
20 / 28
- А третьего мы через час услыхали:
- Он полз и стрелял в раскаленные дали
- В бреду, всё вперед, хоть до края земли.
21 / 28
- Мы жизнь ему флягой последней вернули,
- От солнца палатку над ним растянули
- И дальше в проклятое пекло пошли.
22 / 28
- Мы шли за врагами... Слюны не хватало,
- А солнце всё выше и выше вставало.
- И коршуна вдруг увидали — плывет.
23 / 28
- Кружится, кружится
- всё ниже и ниже
- Над зыбью барханов, над впадиной рыжей
- И всё замедляет тяжелый полет.
24 / 28
- И встали мы, глядя глазами сухими
- На дикое логово в черной пустыне.
- Несло, как из настежь раскрытых печей.
25 / 28
- В ложбине песчаной,
- что ветром размыло,
- Раскиданы, словно их бурей скосило,
- Лежали, согнувшись, тела басмачей.
26 / 28
- И свет над пустыней был резок и страшен.
- Она только смертью могла насладиться,
- Она отомстить за товарищей наших
- И то не дала нам,
- немая убийца.
27 / 28
- Пустыня! Пустыня!
- Проклятье валам твоих огненных полчищ!
- Пришли мы с тобою помериться силой.
- Стояли кругом пограничники молча,
- А солнце всё выше и выше всходило...
- Я был молодым.
- И давно это было.
28 / 28
- Окончен рассказ мой на трассе канала
- В тот вечер узнал я немало историй.
- Бригада топографов здесь ночевала,
- На месте, где воды сверкнут на просторе.